2 февраля состоялось одно из самых долгожданных за последнее время событий в Молдове, причем долгожданных со знаком «плюс» и «минус» одновременно. В Гагаузской автономии прошел референдум, на котором жителям предстояло ответить формально на три, а фактически на два вопроса: по отложенному статусу Гагауз-Ери и по вступлению в Таможенный или Европейский Союз.
Текст: Эрнест Варданян,
Отложенный статус означает возможность самоопределиться на случай потери Молдовой своего государственного суверенитета при объединении с Румынией и/или подписании и ратификации Соглашения об Ассоциации с ЕС.
Прежде чем перейти к анализу итогов волеизъявления жителей Гагаузии, необходимо напомнить, что вокруг плебисцита было сломано немало копий. Самое удивительное то, что на последнем этапе подготовку референдума продвигали те, кто, по логике молдавской политики последних лет, должен был задушить его в зародыше.
Как упорно утверждают эксперты и журналисты, один известный в стране персонаж ранее осуществил «рейдерский захват» Народного собрания Гагаузии, фактически создав там мажоритарную фракцию ДПМ. А далее началось что-то невообразимое: вдруг появилась инициативная группа о проведении референдума по вступлению автономии в Таможенный Союз, потом в Комрате и заодно в Кишиневе началась борьба за право называться «отцом-основателем» этой идеи. Фракция демократов в НСГ боролась с башканом Михаилом Формузалом, при этом «настоящие» демократы в Кишиневе старались всячески торпедировать подготовку к голосованию.
В итоге получился полнейший абсурд: прокуратура, которая, как пишут мои многочисленные коллеги, контролируется всё той же Демократической партией, начала расследование против организаторов референдума, как будто не зная о том, что за ним стояли «свои» люди в Комрате! То есть демократы начали преследовать демократов. Заодно эмиссары ДПМ в лице спикера Игоря Кормана и председателя партии Мариана Лупу разошлись во взглядах на плебисцит, обнажив еще и внутренний раскол в головном офисе ДПМ. Демократия расцвела так, что едва не взорвала партию изнутри.
Тем временем подготовка к голосованию шла полным ходом. Становилось очевидным, что инициативная группа (по одной из версий, за ней тоже стояли люди ДПМ в Комрате) хотела каким-то образом дискредитировать идею и/или подвести под уголовную ответственность истинных сторонников ТС в автономии, но, как это часто бывает, ситуация быстро вышла из-под контроля. Было ясно, что население Гагаузии не намерено играть ни в какие игры, а хочет действительно заявить Кишиневу о своем несогласии с главным внешнеполитическим вопросом страны.
Джинн был выпущен из бутылки. И дальше снова произошло невероятное: идея референдума все-таки сплотила многочисленных представителей левых партий Молдовы, а также помирила группировки Михаила Формузала и Николая Дудогло. Всем стало понятно, что 100-тысячный пассионарный народ, живущий на юге РМ, относится к таким делам гораздо серьезнее, чем об этом думают комратские и кишиневские политики.
И вот – день голосования. С самого утра в социальных сетях мои коллеги, поехавшие в Гагаузию, бодро рапортовали: «Явка высокая, народ всё идет и идет, вот уже 30% пришло, вот уже больше половины…» Наступил вечер, а народ продолжал приходить к урнам. Итоговые результаты впечатляют. По данным местного Центризбиркома, на референдум пришли 70,7 тыс. человек, или 70,42% от общего числа избирателей. В Комратском районе явка составила 68,2%, в Чадыр-Лунгском – 77,8%. В Вулканештах проголосовало 61,3%. Кроме того, неофициальные данные говорят о том, что в селе Томай к урнам пришли 91%, а в селе Баурчи – 85% избирателей. Такой явке может позавидовать не только Кишинев, но и Киев, Москва, да и вообще любое европейское государство, где год от года падает интерес населения к выборам (статистику найти несложно).
К обеду 3 февраля появились и первые официальные данные итогов голосования. После проверки почти 100% бюллетеней местный ЦИК сообщает, что на вопрос об отложенном статусе Гагаузии утвердительный ответ дали 68 тыс. избирателей, или 98,9%. Ответ «Нет» дали 1,3 тыс., или 1,1%. За Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана выступили 68,1 тыс. человек, или 98,5% от общего числа избирателей. «Нет» сказали чуть более 1 тыс. человек, или 1,52%. За вступление Молдовы в Евросоюз выступили только 1,9 тыс. избирателей (2,77%). Против – 66,5 тыс. человек (97,22% от общего числа избирателей). Это не окончательные данные, но уже практически нет сомнений в том, что картина уже не изменится. Необходимо отметить, что правовых последствий у этого референдума, скорее всего, не будет, но гораздо важнее политические последствия.
Во-первых, маленькая Гагаузия сумела не только провести референдум, но и обеспечить высочайшую явку. Вспомним провал референдума 5 сентября 2010 года в Молдове и сделаем сравнение. Кстати, когда в РМ состоялся последний плебисцит?
Во-вторых, гагаузский народ продемонстрировал высокий уровень консолидации, которая переломила даже внутрипартийные разборки в Комрате и Кишиневе. Вынужденное смирение демократов показало, что их возможности небезграничны.
В-третьих, упорство жителей автономии продемонстрировало, что проблема разрыва политических интересов между Кишиневом и Комратом до сих пор не урегулирована. Как и раньше, автономия и «метрополия» живут будто бы на двух разных планетах. А космический корабль «ДПМ», запущенный из Кишинева, сгорел в плотных слоях атмосферы сопротивления Комрата и Чадыр-Лунги.
В-четвертых, стало очевидно, что молдавские власти интересуются гагаузами «постольку поскольку», считая существование автономии не то ошибкой, не то недоразумением, не то временной трудностью. Если бы интересовались, то поняли бы, что «рейдерский захват» еще не гарантирует изменения настроений в автономии по желанию Кишинева.
В-пятых, и это едва ли не самое главное, референдум показал, что народ нельзя «загнать железной рукой к счастью», заставить в приказном порядке любить или не любить кого-то. Когда ты игнорируешь целый сегмент населения, а потом вдруг вспоминаешь в нужный тебе момент, никто не даст гарантии желаемого тобой результата.
Вообще, как часто центральные политики посещают Гагаузию или населенную болгарами Тараклию? Какое место в перенасыщенной повестке дня кишиневского политбомонда занимают проблемы нацменьшинств юга? Считают ли в Кишиневе гагаузов и болгар частью народа Молдовы или просто «электоратом» - с соответствующим уровнем «заботы» раз в 4 года?
Думаю, несложно догадаться, ЧТО последует за объявлением итогов референдума. Само собой, его в Кишиневе объявят незаконным. Далее попытаются всё же наказать организаторов или же, что не менее вероятно, попробовать привлечь к ответственности членов местных избирательных комиссий.
Параллельно провластная пресса будет заниматься систематической диффамацией как организаторов, так и избирателей в Гагаузии. Конечно, вспомнят про руку Москвы и ногу Тирасполя. В Комрат снова приедет Штефан Фюле и расскажет наивным гагаузам, что они зря отказываются от европейского будущего. А если кто-то заявит, что сопротивление Гагаузии официальным властям Кишинева ничем не хуже акций оппозиции в Киеве, ему ответят, что на Майдане борются за светлое европейское завтра, а Таможенный Союз – это мрачное вчера. И так далее в том же духе. В ответ гагаузы припомнят властям эту реакцию в конце года, когда подойдет время выборов.
Словом, я уже сейчас готов держать пари, что никаких выводов в Кишиневе не сделают. И будут продолжать нынешнюю политику. Что из этого выйдет – другой вопрос. Но я лишний раз смогу убедиться в том, что история ничему не учит. Вернее, учит, но у нее плохие ученики.
410
