В Гагаузии, наверное, нет человека, который бы не знал Марию Васильевну Маруневич (Василиогло).
Текст: Анна Харламенко,
Научные исследования в области истории, культуры и этнографии гагаузского народа, политическая деятельность в период борьбы за его самоопределение и руководство общественным движением женщин Гагаузии принесли ей широкую известность.
М. Маруневич - ученый, гагаузовед, доктор исторических наук. Много лет проработала в Академии наук РМ, создала в ней отдел гагаузоведения. Преподавала в Кишиневском университете, пединституте им. И. Крянгэ, в Комратском госуниверситете с первого дня его открытия. По ее инициативе в КГУ появились группы историков, журналистов, проводились различные научно-практические конференции, издавались буклеты, монографии.
В 2001 году она добилась открытия Центра научных исследований Гагаузии. Ею опубликовано 37 научных трудов по материальной культуре гагаузов, этнополитическим процессам и вопросу национального возрождения нашего народа. Эти работы оказали значительное влияние на развитие современной истории, культуры и науки автономии.
Именно М. Маруневич научно обосновала необходимость и возможность образования гагаузской государственности.
По складу характера Мария Васильевна была удивительно деятельной. Ей хотелось знать и уметь все, участвовать во всем, что строится, растет, меняется, творит... Она казалась заряженной током высокого напряжения, пылающей энергией, могучей силой, которая питала и приводила в движение множество самых разнообразных «подстанций». Вокруг нее все крутилось, сверкало и жило. Созидательность безграничная!
Ее дружелюбие, талант и щедрость притягивали массы людей. Любила людей и она сама. Обнаружив у какого-нибудь начинающего историка, писателя, художника, журналиста редкие способности, могла расплакаться от счастья и потом опекать этого человека всю жизнь. У нее были абсолютный слух на человеческую боль и абсолютное счастье за человеческие успехи.
Широта души, обнимающая людей, искреннее желание влиять на жизненные процессы, беззаветная отдача времени и сил научной работе, стремление поделиться знаниями, преданность своему народу, умение сохранить обаяние и непреклонное достоинство - в этом величие этой умной и красивой дочери Гагаузии.
КАРДИОГРАММА СЛОВ
... Я много раз пробовала писать о ней, но слова оставались земными, хотя должны были быть возвышенными и прекрасными, как откровение души, как реквием. А шли слова совсем другие: отрывистые, бесцветные, сдавленные. Они словно падали на дно колодца и оттуда доносились еле слышным эхом, вызывая чувство глубокой, затаенной печали и неудовлетворенности.
Просматривала фотографии, кассеты, листала дневниковые записи, читала письма, ходила на вечера памяти, но образ не шел... Яркая человеческая натура Марии Васильевны не укладывалась в привычные рамки, не облекалась в обычные слова. Как о ней сказать, поняла совсем неожиданно.
Однажды при мне врач, осматривая пациента, который не мог говорить, велел ему «выдохнуть» свою боль, чтобы он ее тоже почувствовал. Тогда и осенило: вот как о ней надо! Сказать, - как выдохнуть. Сказать сердцем, чтобы все осознали, наконец, какой объемный, глубокий, полный живой прелести человек жил рядом с нами и для нас.
…Сердце «выдохнуло» необычные по форме заметки. Они похожи на кардиограмму: столь же стремительны линии, широка амплитуда, порывисты чувства. Но они таковы, каким был и сам человек, которому посвящены.
МАГИЧЕСКИЙ КАМЕНЬ
Есть старая сказка о том, как фея при рождении человека кладет ему под подушку магический камень, объявив, что чем щедрее будет человек делиться своим сокровищем с другими, тем ярче камень будет сверкать. Но если эта фея существует, то Марии Маруневич она надарила столько магических символов, что их, кажется, хватило бы на несколько человек.
Характер Марии Васильевны, ее целеустремленность, трудолюбие и желание во что бы то ни стало состояться, как личности, проявились еще с детских лет.
Она родилась в Комрате в тяжелом 1937 году, в бедной, многодетной, крестьянской семье. Была младшим девятым ребенком. Беднота в доме была такой, что дети в школу босиком ходили. А вскоре еще и мать умерла…
Казалось, ничего не предвещало этой девочке большой судьбы. Но она с юных лет верила в свою исключительность. С первого класса ушла с головой в учебу, трудилась до седьмого пота над арифметикой, грамматикой и в особенности над языком. Никто из детей в гагаузских семьях в те годы не знал ни одного русского слова, а именно на этом языке велось обучение в школе.
Мария училась хорошо, много читала, участвовала в мероприятиях, доказывала умом, смекалкой, сообразительностью, что имеет право на «место под солнцем», на лидерство, равноправие. И так как она была девочкой, это приходилось доказывать ежедневно.
Не каждый поймет, в чем тут трудность. Надо родиться и пожить в патриархальной среде гагаузов, чтобы ощутить насколько смелы и дерзки были ее мечты покорить мир, в то время, когда гагаузских девочек приучали к одной мысли – повзрослев, стать послушной, верной, терпеливой, покорной, молчаливой мужниной женой, родить «семерых по лавкам», а по праздникам – ходить в церковь. Иногда еще разрешались посиделки, где обычно пряли шерсть, ткали дорожки, вышивали крестиком и пели грустные песни о женской доле.
Марию такой удел не устраивал. Ее душа рвалась к познанию, к свободе, к совершенству. Она решила поломать стереотипы и шагнула в большой мир с огромным желанием продемонстрировать обществу, что гагаузская женщина может покорить вековую участь и стать выдающейся личностью.
К заветной цели она шла через большой труд, терпение, многие лишения, но не роптала. И чем больше хлестала ее жизнь и окружающие, тем глубже и многограннее раскрывалась ее талантливая натура.
М. Маруневич была историком, этнографом, публицистом, педагогом, оратором, общественным и политическим деятелем, заботливым другом, наставником молодежи, матерью, гостеприимной хозяйкой, великолепной рассказчицей, тонким и зорким человеком. Она талантливо обращалась со всем, за что бралась. А бралась, как правило, за дела новые, сложные, трудоемкие, которые доселе никто не делал. Бралась охотно, шагала бесстрашно, работала самозабвенно. И ее магический камень так светился, что человек, однажды попав под его излучение, уже никогда более не жил равнодушно, банально, серо.
ПРИЗВАНИЕ УЧЕНОГО
«Призвание нужно почувствовать и доказать жертвой, которую приносит ученый или художник, отказываясь от покоя, от праздности, чтобы следовать ему всю жизнь». Это слова Л.Н.Толстого. Написаны они были Ромену Роллану, но относятся ко всем, кто выбрал для себя науку и служил ей, не считая трудов. В полной мере они и о Марии Васильевне, одной из образованнейших людей Гагаузии.
Остались ли в гагаузских селениях тропинки, не исхоженные ее ногами, обряды, не изученные ее пытливым умом, песни, не записанные трудолюбивой рукой, узоры на народных изделиях, пропущенные ее глазом? Культура гагаузов, быт, этнос, фольклор, традиции, праздники, народное творчество, музыка, строительство жилья, одежда, еда, сказки, колыбельные... Все, все ее интересовало.
Она по крупицам собирала материалы о нашем народе, изучала их, систематизировала и, вдохнув жизнь, выпускала в мир в виде серьезных монографий, чтобы читали все и знали везде, кто такие гагаузы. В то время нами мало кто интересовался. М.В.Маруневич стремилась пробить эту стену безвестности.
Ее можно было встретить везде: в небольшом селе и в мегаполисе, на крестинах и научном симпозиуме, среди крестьян и светил науки. Многие часы она проводила в библиотеках, где терпеливо листала старые архивы. Порой мчалась в другой город, в другую страну, на край света, если там можно было разыскать хоть какие-то новые материалы о нашем народе.
Она продолжала свои научные изыскания буквально до последнего часа, всегда, везде, за письменным столом дома, на отдыхе, на природе, в больничной палате. Легких «проходных» вещей для нее не было. К каждой работе, к каждой встрече, к каждой теме тщательно готовилась, наполняя все живое мыслью, трудом, талантом. И даже, когда ее сердце отстукивало уже последние минуты, она трудилась над историей гагаузского народа. На ее столе остались недописанные страницы.
НА ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТЕЗЕ
Будучи неспособной удовлетвориться тесным кругом, предоставленным женщине судьбой и даже миром научных открытий, завоеванных ею, как ученой, она рвалась к еще большему пространству, жаждала еще более кипучей, страстной деятельности. Вызрело в душе и сокрушительной силы чувство долга перед своим народом. Поэтому, когда в Буджакской степи стали намечаться исторические предпосылки к самоопределению гагаузов, она полностью посвятила себя этому.
На политическом поприще Мария Васильевна проявила смелость, превосходящую мужскую храбрость, и энергию, способную продвинуть любую идею.
Оставив научную деятельность, преподавательскую кафедру в Кишиневе, дом, семью, она приехала в Комрат и влилась в ряды основателем гагаузской государственности.
В те годы сложно было предположить, чем все могло закончиться. Были у нас и вооруженные столкновения, и аресты лидеров, и краповые береты. Обстоятельства, порой, накалялись добела. Мужчины ругались, кричали, даже дрались. Мария Васильевна сохраняла спокойствие. Первые шаги к компромиссу делала всегда она. И там, где двери перед нашими политическими мужами закрывались из-за горячности и нетерпения, она их открывала мудростью и обаянием.
Эти дни были заполнены и митинговыми речами. Еще никогда у нас так высоко не ценилось слово. Оно будило людей, окрыляло, звало за собой. И этим, словом талантливее всех владела именно Мария Васильевна. Она внятно и доходчиво излагала любой аудитории о вековых страданиях нашего народа и о необходимости его самоопределении. Призывала всех к действиям, обращаясь к совести и разуму. Ее пламенные речи доходили до самого сердца. Захватывающая, заразительная искренность, глубокая убежденность в правоте происходящего и простота в изложении сути события - главные свойства риторики Маруневич.
Была Мария Васильевна и главным летописцем этих событий, пиар-менеджером общественного движения «Гагауз Халкы», его трибуном, секретарем-референтом, психоаналитиком, политологом, пресс-атташе, дипломатом.
Она писала все воззвания, резолюции, обращения, общалась с прессой, вела протоколы, пресс-конференции, дебаты, ездила в дружественные страны, встречалась с влиятельными людьми для того, чтобы привлечь внимание общественности к нашей проблеме. Ее называли «народный министр» или гагаузская Коллонтай.
Под влиянием Марии Васильевны на политическую арену стали выходить и другие гагаузские женщины. Решительная забастовка на железной дороге заставила заговорить о них весь мир. На рельсах станции Комрат, протестуя против ареста гагаузских лидеров и не пропуская ни один поезд, «маруневский отряд в юбках» в 1991 году добился своего. С. Топала и М. Кендигеляна освободили. Женщины своим решительным поступком сумели вернуть тепло и мир в наш общий дом - Гагаузию и в огрубевшие сердца политиков.
ЗАРУБКИ НА ПАМЯТЬ
Куда бы она ни ездила, отовсюду везла в Комрат книги, кассеты, сувениры, технические средства, методические разработки, картины и т. д. А сколько нитей дружбы по всему миру завязывались благодаря ее умению очаровывать людей, скольких она влюбляла в наш край, в наш народ! Как горячо и сильно говорила она о гагаузах, так не умел и не умеет до сих пор никто. Ее голос, интонация и даже тембр проникали в самые глубокие уголки человеческой души и оставляли там зарубки, и уже никогда эти люди не забывали о замечательной дочери гагаузской - Марии Маруневич.
Ей писали отовсюду множество писем. Их содержание потрясает. В одних -просьбы: вышлите, пожалуйста, журнал, напишите что-то новое о гагаузах, достаньте книгу, посоветуйте тему диссертации, подберите литературу, помогите защититься, опубликуйте монографию, отредактируйте статью, дайте рекомендацию, устройте детей, передайте посылку, защитите нас. О чем только ее ни просили! В других письмах - поток благодарности. Значит, она все это делала! Кому еще под силу такой альтруизм?
Никому не отказывала, потому что считала: не сделай она этого сегодня, завтра могут плохо подумать или отозваться... не о ней, о нас, гагаузах.
ПАРАЛЛЕЛИ
Мне посчастливилось познакомиться в Турции с известным академиком Halil Acıkgöz. Он знал и высоко ценил Марию Васильевну. Привожу его отзыв в полном изложении:
«Мне часто приходится общаться с гагаузами. Всегда веду с ними нестандартные диалоги-параллели. Например: «Как вы, оцениваете творчество Толстого?» В ответ слышу: «О-о, это величина!» «Как находите стихи Низами?» - Ответ: «Сильная поэзия, патриотичная». «Что скажете о С.Дали?» - «Гениальный художник!» «Какова политика У.Черчилля?» - «У сильного лидера - сильная политика». «А каков ваш поэт Н.?» - «Неглубок!» «А график П.?» - «Далек до мастерства». «Певец Д. - профессионал?» - «Не дотягивает». «А историк К.?» - «Все перевирает»...
Удивительный вы народ, гагаузы. Чужие мастера для вас хороши, а свои - сплошь с погрешностями. И думал бы я о вас соответственно, если бы не Мария Маруневич. О ком у нее ни спрошу: глаза загораются и позитивные характеристики сыплются одна ярче другой. Такая потрясающая чистота души!
И просит она всегда за всех. Не «дайте мне деньги на книгу» или «напишите, что я лучший этнограф», а «помогите попасть нашим ученым в архив», «посоветуйте, как организовать у вас ярмарку гагаузского народного творчества» или «к кому обратиться, чтобы вывезти студентов на практику?» Такому человеку нельзя было не помогать. Редкая, солнечная женщина, вам с ней повезло».
За рубежом ее боготворили, преклонялись, а некоторые даже стремились приложиться к руке, считая святой.
А дома как относились к солнечной женщине? А дома бывало всякое. Восторгались, но не все. Аплодировали, порой, через одного. Поддерживали, но не каждую идею. И не потому, что они были плохие. Причина - зависть. Есть у отдельных представителей нашего народа такая национальная черта. И говорить любят за глаза многое. Сочинять небылицы всякие. И отодвинуть в сторону, когда «выжмут» все силы. И присвоить себе заслугу. И она это испытала сполна. И ей было больно. И переживала она очень. И говорила иногда: «Выдавливают они меня...». И чтобы выжить – отходила в сторону. Снова занималась чем-то новым. Но вскоре ее звали обратно, потому, что без Марии Васильевны не все у сильных мира получалось. Она возвращалась, снова впрягалась в дело, за кого-то писала, что-то выбивала, кого-то мирила, учила, опекала, защищала. И так много раз подряд.
ПРИТЯЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО КОСТЮМА
В конце 1989 года меня пригласили на авторское ТВ, в «Пресс-клуб» Киры Прошутинской. По ее задумке три представителя из Молдавии (Кишинева, Тирасполя, Комрата) должны были предстать на дебатах перед «акулами пера» Москвы. До сих пор не знаю, как нас отбирали и кому кланяться за честь, но за то, что я там достойно выглядела, стократно благодарна Марии Васильевне.
Боялась я очень ехать в Останкино. Была молода и неопытна. А оппоненты предстояли грозные. Молдавскую сторону представлял Оазу Нантой, а приднестровскую – первый секретарь райкома. А я тогда была всего лишь корреспондентом районной газеты. Провожающие меня - генерал-майор А. Зайцев (командующий подразделением МВД СССР, которое тогда дислоцировалось в Комрате) и М.Маруневич всячески успокаивали. Анатолий Петрович учил быть смелой и решительной, «как боец перед атакой», и шутил, что «в бою пуля первой настигает дрожащего». А Мария Васильевна написала для меня короткую историческую справку о гагаузах, подобрала несколько песен и стихов на родном языке и заставила выучить все наизусть. А еще она принесла много сувениров, литературы и женский национальный костюм. Его велела обязательно надеть на передачу.
Я исполнила ее наказы: без запинки рассказала москвичам о самобытности нашего народа, спела гагаузскую песню, раздала подарки, а вот костюм не надела. Постеснялась. И как сейчас об этом жалею! Это было бы изюминкой программы. Ах, мудрая Мария Васильевна!
Сама М.Маруневич такое не раз проделывала. В Гааге на международных форумах ее видели именно в нашем национальном костюме, она представляла там проект гагаузской республики. Как много людей тогда получили исчерпывающую информацию о гагаузах и удостоились ее волшебной улыбки! Аве Мария!
ГРУППА ЖУРНАЛИСТОВ
Гагаузия никогда не изобиловала профессиональными журналистскими кадрами. Это устраивало правящие круги. Но не Марию Васильевну. Она хотела, чтобы у нас были собственные специалисты масс-медиа. После каждой поездки за рубеж привозила газеты и журналы и, восхищаясь их оформлением, содержанием уговаривала нас тоже этому учиться. После открытия Комратского телевидения (М.Маруневич была в числе идейных вдохновителей и активных помощников в дни его становления), профессиональных кадров в особенности не хватало. И мы пошли учиться: Е.Терзи, В.Короляк, А.Лебедева, Н.Железова, Т.Доброва и др.. Драматург, журналист - это специальности, полученные и мною во втором вузе. Благодаря напору М. Маруневич. Господи, она гордилась нашими дипломами больше нас самих! Но и этого оказалось мало. Далее Мария Васильевна выразила невероятное по тем временам желание: организовать выпуск специалистов для СМИ у себя дома, в КГУ. Декан факультета журналистики Кишиневского госуниверситета назвал тогда эту идею утопией.
Для подготовки журналистских кадров в Комрате не было ни базы, ни методики, ни преподавателей, ни даже необходимой литературы. Но он ошибся. У нас была Мария Васильевна! И этого оказалось достаточно, чтобы в стенах КГУ в 2000 году появилась первая группа журналистов. Она ее сама набрала. И уговорила меня взять на себя ее обучение. Я не верила, что смогу, а она знала это наверняка. Была у нее такая особенность: видеть человека наперед.
Выпускала я эту группу в журналистский мир уже без Марии Васильевны. Но, как оказалось, она незримо присутствовала рядом. Большинство дипломников свои творческие работы посвятили именно ей. И в каждой звучала гордость считаться выпускником группы Маруневич! А другую группу в КГУ так и не набрали. Ушла М.Маруневич, иссяк и энтузиазм.
ДРАМА ЖИЗНИ
Незадолго до смерти Мария Васильевна позвонила. У нас сорвалась стажировка студентов-журналистов на телерадио Турции. И она предложила сменить географию - поехать в Болгарию. Но голос ее был тревожным, глухим, дрожащим, не таким, к которому я привыкла. Решив отвлечь ее от незнакомых мне еще проблем и в надежде, что она поделится ими, объявила, что решилась на защиту диссертации. Она долго меня к этому вела. Но, вместо радостного одобрения, Мария Васильевна вдруг горько расплакалась. Никогда прежде этого с ней при мне не случалось. Потрясенная, я побежала к ней домой.
Как всегда, она налила чаю, села рядом и надолго замолчала. Ее лицо поразило: оно словно окаменело и губы были сжаты, руки бессильны, глаза печальны. Слова, которые, наконец, произнесла болезненно, прозвучали они растерянно и... были о совести человеческой, о чести, о предательстве. Только спустя час я услышала главное: в исполкоме Гагаузии ей устроили «судилище» и хотят отобрать научный центр. Неожиданно мне открылись ее удивительная стеснительность, незащищенность, одиночество...
Те, кто был рядом с Марией Васильевной в последние дни ее жизни, до сих пор не могут освободиться от чувства сопричастности к драме ее сердца, развернувшейся на глазах у всех так остро и стремительно, что даже близкие не успели помочь. М.Маруневич погибла, затравленная теми, кто воспользовался ее трудами.
Мария Васильевна никогда не ходила в больших начальниках. Не потому, что не могла или не умела - не хотела. В мире начальствующих мужчин, «голов отечества», она оставалась лишь шеей, но какой! Словно по компасу улавливала направление ветра и поворачивала эти головы в нужном направлении. Но не всем это нравилось. Кто не умеет что-либо сам, не всегда привечает это в других.
В 2001 году (за пару лет до смерти) Мария Васильевна открыла и возглавила Центр научных исследований Гагаузии. Хотела, чтобы и собственные ученые, доктора наук «рождались» в наших недрах. Это последнее детище, с такой гордостью и любовью опекаемое, стало одной из причин ее ухода из жизни. Нашлись те, кто позарился, унизил, отобрал.
Она звонила в этот день многим, искала сочувствия, понимания, поддержки. Сочувствие, понимание, советы были. А с поддержкой опоздали. Как всегда…
…Я часто вспоминаю ее похороны. С ней прощались знакомые и незнакомые. Кто-то тихо плакал, кто-то говорил речь, кто-то налегал на валидол. Скорбь была невероятная. Но мало кто осознавал тогда, что произошло с нами на самом деле. Ею при жизни было роздано столько тепла, что многим хватило еще на какое-то время. Когда оно, наконец, исчерпалось и возникла необходимость нового пополнения, оказалось, что источника нет, он погас. Вот тут и наступило прозрение. И понимание того, какого мы человека потеряли. И как осиротели все рядом. Говорят незаменимых людей не бывает. Я не могу с этим согласиться. Никто и никогда не заменит нам Марию Васильевну Маруневич.
Словно несколько жизней прожила эта женщина, становясь все мудрее и чище, мужественнее и прекраснее. И когда ее облик обрел законченность фигуры героической, она шагнула в бессмертие. Ее подвижническая жизнь стала частицей нашего духовного опыта, нашим историческим наследием, нашей гордостью.
410
